ОТЗЫВ

 На автореферат диссертации Анисина Андрея Леонидовича «Принцип соборного единства в истории философской мысли», представленной на соискание ученой степени доктора философских наук по специальности 09.00.03 - история философии.

Несмотря на кажущееся исключительно историко-философское и православно-богословское значение темы соборности, мне представляется, что оно значительно шире и напрямую касается политических, экономических, моральных и прочих сторон современной общественной жизни. Собственно говоря, автор диссертации и предпринимает очень серьезную попытку ввести «соборность» в язык современной философии в качестве основополагающей категории, правда, преимущественно в язык гегелевский. Философия сегодня говорит на разных языках, но у нас в России язык, восходящий к системе Г. Гегеля доминирует, поэтому тема, поднятая автором, представляется актуальной.

В практической жизни, в силу специфики задач, стоящих перед философией, диссертация, на мой взгляд, предлагает широко развернутый проект человеческой жизни и программу общественного развития, организованные вокруг соборного единства как вокруг цели.

Актуальность этой темы обусловлена тремя обстоятельствами: во-первых, сегодняшним возвращением к вопросу о русском самосознании и к дебатам по его поводу, вопросу, который был ясно осознан в XIX веке в начале самоопределения русской нации, а потом искусственно пресечен советским периодом истории. Во-вторых, она обусловлена проблемой интеграции общественной жизни в сегодняшней России и ее перехода к новому цивилизационному состоянию, и в-третьих, современным контекстом этих вопросов, противостоянием разных моделей глобализации и антиглобализма в масштабах уже всего человечества.

Работа не простая. С одной стороны, как совершенно верно указывает и сам автор: «Само содержание этого понятия (соборности – А.П.) располагает к тому, чтобы употреблять его неопределенно-поэтическим образом, – именно в качестве образа, а не понятия» (с.5). Это происходит потому, что автор принимает позицию, согласно которой соборность указывает на некое абсолютное бытие, которое в принципе, в силу своей абсолютности не может быть ни рационально определено, ни представлено предметом познания (см., напр., с.14). И отсюда в тексте работы намечаются некоторые неясности, разночтения и противоречия.

С другой стороны, это понятие может иметь и имеет вполне практические морально-этические и политические приложения, которым автор придает философское обоснование. Поэтому можно согласиться с утверждением, что автором «достигнута теоретико-философская концептуализация смыслового ядра идеи соборности в истории философской мысли, позволяющая связать воедино социокультурные, духовные и философские предпосылки этой идеи и высшую форму ее историко-философской разработки» (с.13).

В первых двух главах рассматриваются историко-философские предпосылки и развитие идеи соборности в европейской и русской мысли, их сходство и различие. Однако думается, наиболее интересны третья и четвертая главы, где исследуются концептуальное своеобразие и теоретический потенциал принципа соборности.

В третьей главе, как представляется, в качестве концептуальной схемы строится следующий категориальный ряд: Абсолютное Сверхбытие – дар – жертва и встречная жертва – любовь и свобода, – причем, Абсолютное Сверхбытие охватывает этот ряд со всех сторон и во всех аспектах (Гл. 3., § 1). Там же рассматривается соотношение принципа соборности с понятиями «целое», «часть», «цельность», «системность», «тотальность» и др. (Гл. 3., § 3). И там же делается вывод о том, что в рамках классического рационального подхода, особенно гегелевского, «невозможно осмысление личности как самобытной и самовластной в своей свободе единицы бытия» (с.37). С этим выводом трудно не согласиться.

В четвертой главе трактуется соборность в философском осмыслении мирового Целого (§ 1) и его роль в решении проблемы человека (§ 2)

Судя по автореферату, диссертация очень интересна, концептуальна, эвристична и высококультурна. Автор поднял большую литературу и сумел ее осмыслить. Тем не менее, она провоцирует вопросы и замечания.

1. В основу концепции полагается Абсолютное Сверхбытие, которое не может быть с удовлетворительной бесспорностью зафиксировано в личном и достаточно устойчивом опыте, и следовательно, не может быть оформлено средствами классической рациональности. Может быть, имело бы смысл не опираться на него, а рассмотреть соборность в контексте неклассической рациональности? В конце концов, Богу – Богово, а кесарю – кесарево.

Например, как автор относится к идее комплементарности? Она трактует соборность на языке интерсубъективной взаимодополнимости, то есть, взаимопонимания, взаимодоверия, взаимоприятия и диалога и тоже имеет потенциал как в плане межчеловеческих отношений, так и в отношении человека с миром, не лишая человека личной уникальности и даже возможности поиска авторского Абсолютного Сверхбытия и стремления к нему?

2. Автор пишет, что любовь и свобода «выступают первичными характеристиками соборного единства, феноменологическими ликами соборности. В любви человек отвергается себя, отдает себя другому, жертвуя своей самостийностью» (с.33).

Тут сразу два вопроса:

во-первых, какую феноменологию автор имеет в виду, если наиболее распространенная в XX веке феноменология гуссерлеанского типа предполагает, что субъективность не отвергает себя и отдает другому, а как раз интенционально полагает и находит себя.

Во-вторых, если имеется в виду гуссерлеанская феноменология, то любовь не однозначна и зависит от личного выбора. Она может быть, как автор указывает, «стремлением к единству и самоосуществляющимся единством личностей», но может оказаться и агрессивным эгоизмом.

3. Автор полагает: «В отличие и от физического бытия, и от бытия органического, которые целиком располагаются в пространственно-временном континууме, бытие духовное обладает определенной независимостью от пространства и времени» (с.39). Но как же тогда быть с его утверждением: «В способности к жертвенной самоотдаче в высшей форме проявляется как любовь, онтологическое единение с другим, так и свобода, самовластие, распоряжение собой, собственной жизнью, осуществляемое личностной, природно не детерминированной волей человека» (с.34)? Разве такая свобода, выходящая за пределы «онтологического единения с другим» не предполагает пространственно-временной распределенности духовного бытия, некоего духовного пространства», отличающегося от физического и органического?

В целом, судя по автореферату, представленная на защиту диссертационная работа является самостоятельным и завершенным исследованием. Диссертационная цель достигнута, задачи решены и тема раскрыта. Публикации достаточно полно отражают идеи диссертации. Думается, что ее автор, Анисин Андрей Леонидович, вполне заслуживает присуждения искомой ученой степени доктора философских наук по специальности 09.00.03 – история философии.

Доктор философских наук,

профессор кафедры философии

Тюменского государственного

университета                                                              А.В. Павлов

16.03.2011