Нравственный смысл науки

Казалось бы, ничего не может быть более нравственного в культуре, чем наука. Кроме самой, собственно, морали. Ни одна другая сфера культуры не может сравниться с наукой по масштабу того нравственного потенциала, который заложен в ее замысле. Недаром, например, Лев Николаевич Толстой, поносивший политику, право, искусство, религию и философию за измену обожествленному им практическому Добру, был, кажется, склонен помиловать науку. Наука служит именно практическому Добру, насущным нуждам человека. Пока политики интригуют, философы спорят, а люди искусства развлекают друг друга, она помогает сделать жизнь человека более обеспеченной и эффективной. Но с другой стороны, – именно практическое приложение достижений науки заставляет людей, переживших 20-ый век, содрогнуться. Ядерное оружие – самый впечатляющий, потому избитый, но не единственный пример. И от избитости он не делается менее страшным.

Казалось бы, европейская наука и возникла-то под девизом: «Всё – во имя человека, всё – на благо человека», возникла как проект постановки всего мира на службу человеку. И вот, – именно человек оказывается расчеловеченным в итоге победного развития европейской цивилизации. Каких только терминов не изобрели европейские философы для осмысления этого расчеловечивания человека! И по общему их признанию одним из ведущих факторов этого процесса является воцарение так называемого «научного мировоззрения».

Наука возникла как проект бесконечного прогресса человеческого разума и разумного познания мира, бесконечного восхождения человека «от силы в силу» ко все большему совершенству. Развитие науки вдохновлялось и вдохновляется признанием в человеке бесконечного внутреннего духовного потенциала и мечтою этот потенциал возможно более полно реализовать. И вот, – реальное развитие науки породило на фоне невиданного технического могущества также и невиданный в истории духовный примитивизм западной цивилизации.

Наука обещала человеку господственное положение в мире, она обещала установление и расширение человеческого контроля над природными процессами. Однако глобальный экологический кризис, являющийся прямым следствием этого научного покорения мира, вот-вот перейдет уже точку невозврата. И несмотря на все огромные успехи медицины, продолжительность жизни нисколько не увеличилась, и несмотря на фантастическую технику, свободного времени у людей не стало больше. И при этом сам человек становится для науки объектом, биоматериалом для генетического планирования и клонирования.

Всё вышеизложенное, на наш взгляд, достаточно очевидно. Смысл и причины этого кризиса также не составляют особой загадки. Европейский прогресс, сделавший ставку на покорение мира, свел жизнь человека к рациональности и материальности. Имея мировоззренческие предпосылки в христианской духовной традиции, наука разорвала с основополагающим духовно-нравственным смыслом этой традиции. С одной стороны, очевидно, что для отцов-основателей европейской науки их научные занятия не только были переплетены с религиозными исканиями, но и прямо вытекали из последних. И для большинства последующих ученых религиозная вера, конечно, сохранялась как формальная основа мировоззрения. Однако сама эта вера, видимо, существенным образом трансформировалась: известный анализ «протестантской этики» Максом Вебером указывает направление и смысл этой трансформации. Жизнь человека оказалась лишена вертикального измерения. Никаких духовных задач перед человеком не стоит и стоять не может. Уже католицизм с его бухгалтерией «добрых дел» и доктриной «сверхдолжных заслуг святых» делает излишним духовное преображение человека. Протестантизм доводит до логического конца эту тенденцию: верующий уже спасен, ему уже грех не вменяется в грех, человеку вообще не нужно менять себя, проходя духовный путь покаяния и очищения, – это Бог меняет гнев на милость, прощает и принимает человека таким, каков он есть. А значит, – всю жизнь и все силы можно отдать обустройству своей жизни в этом мире. «Ищите прежде всего, что вам есть и что пить и во что одеться, а Царство Небесное приложится вам», – так, в противоположность Евангелию, давно уже звучит главная заповедь европейской цивилизации. Трудно сказать, когда же история вынесла приговор этой цивилизации, но в 20-ом веке он уже начал приводиться в исполнение. Живые люди и на Западе, конечно, есть, но цивилизация эта уже мертва. На повестке дня – не судьба Запада, а судьба России.

В условиях глобальной взаимозависимости мы, конечно, не можем игнорировать процессы, происходящие в мире, не можем самоустраниться от участия в научно-техническом прогрессе. Но переосмыслить принципы нашего участия в нем представляется необходимым. В основе такого переосмысления должно лежать духовное понимание человека, – понимание человека как духовного существа, имеющего вертикальное измерение, обращенного к вечности. Во-первых, атеизм и материализм должны быть, наконец, осознанны как самоубийственное умопомрачение европейской цивилизации, разрушающее и личность человека, и общество, и культуру. Во-вторых, необходимо осознание гуманитарных приоритетов образования на всех его уровнях. Образование не может быть сведено к производству специалистов, его смысл в том, чтобы образовался человек. Противодействие атеизму и материализму, раскрытие духовных перспектив человеческого бытия – это и есть борьба за человека, за высокий смысл его бытийного призвания.

Когда-то наука претендовала на то, чтобы диктовать законы и нормы этике. «Научной этикой» бредила европейская мысль от Спинозы и Бентама до позитивизма и марксизма. Насущная тема современности – уже не «научная этика», а «этика науки». Это внушает оптимизм. Возможно, для кого-то и подсознательно, но для всех уже очевидна необходимость поставить духовно-нравственное сознание над наукой, с правом критического суждения о ней. Как ни страшно прозвучит для многих, научное познание не только может, но и должно быть ограничено. Непосредственно оно должно быть ограничено живой совестью ученого, а вот воспитать эту живую совесть и духовное достоинство личности – приоритетная гуманитарная задача образования.