Миф о прогрессе

Идея социального прогресса, несомненно, принадлежит к основополагающим мировоззренческим установкам современности. Однако такой высокий статус не должен превращать ее в «священную корову». Идея прогресса нуждается, на наш взгляд, в серьезной критике. Весь ход современной истории настоятельно диктует задачу такой критики. «Кризис» и «критика» – слова однокоренные, корнем их (с греч.) является суд. Кризис, в качестве суда истории, является вызовом, который требует ответа в виде взвешенного, ответственного суждения о сути происходящего в мире.

Глобальный кризис современности имеет не только вполне очевидные экономические и политические причины. Как и всякое вообще социальное явление, он берет свое начало в тех процессах, которые происходят в духовной жизни общества. И если европейская цивилизация (авангардом которой являются США) зашла в глухой тупик, то причины этого лежат, прежде всего, в ее идеологической основе. Идея прогресса – один из конституирующих элементов этой основы.

В заглавие этого текста недаром вынесено слово миф. Идея прогресса есть мощный социальный миф, то есть претендующий на вечность и универсальность архетип общественного сознания, который есть не просто призма, через которую воспринимается мир, а скорее – те установки разума, которые формируют саму структуру действительности этого мира. Идея прогресса – это те глаза, которыми европеец смотрит на мир. Даже если человек гуманитарно образован и знает, что понятие о социальном прогрессе зародилось по историческим меркам очень недавно, это часто не мешает ему искренно верить в вечность и универсальность прогрессивного развития. Даже если действительность этого мира явно демонстрирует нечто несовместимое с идеей прогресса, нечто, казалось бы, очевидно противоположное ей, европейский человек в массе своей убежден, что это и есть прогресс, а тот, кто этого не понимает, является отсталым обскурантом и ретроградом.

Идея прогресса в европейской культуре имеет возраст не более четырехсот лет. Еще в 16-ом веке ни о каком прогрессе никто не думал и не говорил, да и в веке 17-ом, думается, трудно будет найти сколько-нибудь значимые проявления этой идеи. По-настоящему она начинается в 18-ом веке в идеологии Просвещения. Затем в широкие массы идея прогресса была внедрена позитивизмом, который знаменует собой пошлый конец блестящей европейской культуры. Примитивная теория «трех стадий» вскоре после О. Конта перестала всерьез упоминаться, но именно она до сих пор определяет не только массовое сознание, но и так называемое «научное мировоззрение» многих ученых. «Сначала люди были недоразвитыми и плохо умели познавать мир, и у них была религия; потом они отошли от этой дикости, но все еще не умели познавать мир правильно, и у них возникла философия; а теперь, наконец, люди стали совсем умными, научились правильно познавать мир, и возникшая наука делает ненужными ни религию, ни философию», – такова вкратце позитивистская версия истории человеческой мысли. Можно только уточнить, что современное «научное», то есть позитивистское мировоззрение порой считает возможным терпеть философию, сведя ее к методологической функции, а иногда распространяет свою терпимость и на религию, сведя ее к функции фольклорно-нравоучительной. Монополия на серьезное понимание мира при этом остается, разумеется, у науки.

Происхождение идеи прогресса теснейшим образом связано с новоевропейским проектом научного познания и покорения мира человеком. Именно наука европейского типа, наука ориентированная на обобщение проверяемых эмпирических данных, есть такой тип познания, в котором возможен прогресс. Всякое увеличение эмпирической базы – хоть вширь, хоть вглубь – неизбежно приводит к прогрессу научного знания, а расширение эмпирической базы происходит непрерывно и потенциально бесконечно. Причем это расширение и этот прогресс, относясь к эмпирическому миру, гарантированы от утраты завоеванных позиций, каждый достигнутый уровень научного знания может быть без потерь передан следующему поколению ученых. Даже научные революции со сменой парадигм и исследовательских программ не меняют общего смысла европейской науки: она обречена на прогрессивное развитие. Вслед за наукой необыкновенное развитие получает и техника, реализующая волю к покорению мира.

Ни в каком другом типе познания, – и шире – ни в каком другом виде человеческой деятельности невозможен подобный процесс неуклонного прогрессивного развития. Однако из того, что это – единственный возможный прогресс, вовсе не следует, что этот прогресс настоящий. Другого прогресса быть не может, тот, который есть, – вправду ли дает что-то по-настоящему важное, и даже – дает ли он хотя бы то, что обещает?

Развитие средств коммуникации – телеграф, телефон, радио, SMS, ICQ, – по всей видимости, имеет своим смыслом повышение качества общения людей, обеспечения их сближения и лучшего взаимопонимания. Также как и развитие транспортных средств явно нацелено на то, чтобы человек больше успевал, чтобы для него стали ближе пространственно удаленные места и люди. Такую же экономию времени обещают и, как кажется, обеспечивают все инновации в области бытовой и офисной техники. Однако посмотрим правде в глаза: по исследованиям европейских социологов женщина в цивилизованных странах, вооруженная всем арсеналом современнейшей бытовой техники, тратит на домашнее хозяйство ровно столько же времени, сколько и женщина из нищего африканского племени. Конечно, хозяйство у африканки меньше по размерам и примитивнее по содержанию, но – напомним – речь шла о высвобождении времени, которое и есть жизнь. Прибавило ли человеку жизни наличие бытовой техники, облегчило ли работу новое поколение офисной техники, или, как было сказано в старой энциклопедии, – «полезность тарантулов состоит в том, что из них приготовляется лекарство, хорошо помогающее от укусов, причиняемых ими же»? Прогресс помогает справляться с трудностями, возникающими вследствие прогресса.

Средства коммуникации не сделали общение людей более глубоким, более качественным, скорее наоборот, – наполнили жизнь болтовней, совершенно уничтожающей возможность настоящего общения. Автомобили не сделали людей ближе к миру, скорее наоборот, – бешеная гонка не позволяет уже ничего по-настоящему увидеть и понять ни по пути, ни в его конце. Не говоря уже о том, что в мегаполисах автомобиль уже вовсе не экономит время, – на извозчике было быстрее. Не говоря уже о том, что автомобили убивают, и уже убили больше людей, чем их погибло во всех войнах всей истории человечества. Конечно, не технические средства сами по себе плохи, проблема в том, что все эти мощные средства европейцу – «не в коня корм». Прогресс обещал дать людям счастье, но огромная махина цивилизации, созданная им, перемалывает сама себя, давая людям свои «удобства» только для того, чтобы люди отдавали ей жизнь.

Впрочем, возможно, людям только этого и надо. Современный человек необычайно озабочен, во-первых, продлением своей жизни и тем, чтобы в ней было побольше свободного времени, а во-вторых, тем, как это свободное время убить. Великая последняя тайна, знаменующая конец европейской цивилизации: человек не знает, куда деть свою жизнь. Современная цивилизация дает, прежде всего, именно эту возможность высвободить побольше времени и тут же его безо всякого остатка убить. Все знает цивилизованный человек о том, как устроить жизнь, одного не знает только – зачем ему эта жизнь нужна.

Причина этого, на наш взгляд, в том, что, как писал В.В. Розанов, «западное христианство, которое боролось, усиливалось, наводило на человечество "прогресс", устраивало жизнь человеческую на земле, – прошло совершенно мимо главного Христова. Оно взяло слова Его, но не заметило Лица Его» [1, c. 373]. А ведь совершенно очевидно, «что идея прогресса религиозного, христианского происхождения, что она есть лишь секуляризация и искажение христианской мессианской идеи, христианского искания и ожидания Царства Божьего» [2, c. 195]. Европа и вышла «из грязи в князи» – из дикого варварства первого тысячелетия в лидеры всего человечества – только благодаря христианству. В своих горьких заметках «Из окна темницы» великий сербский святой XX века митр. Николай (Велемирович) пишет: «Что же сделал Христос для Европы? Ответ: больше, чем всё. Ибо «всё» – это то, чего могут ожидать люди. А Христос сделал для Европы больше, чем могли ожидать люди» [3, c. 115]. Отречение Европы от Христа, изгнание Его из жизни выхолостило европейский прогресс, иссушило его духовные истоки, сделало бесплодными, – а порой и гибельными для человека все великие достижения европейской культуры. Россия имеет все предпосылки к тому, чтобы повторить этот путь европейского «прогресса». И все-таки некоторая надежда возможна, надежда на то, что Россия – не Европа, «ибо, – как пишет святитель Николай, – Европа, когда сочла себя культурной, одичала. И когда сочла, что все знает, она оглупела. И когда сочла, что очень могущественна, она стала никчемной, словно паутина» [3, c. 120]. Только в том случае, если Россия обратится ко Христу, возможен будет для нее настоящий прогресс, да и плоды прогресса европейского смогут послужить нам ко благу.

1. Розанов В. В. Религия и культура. – М.: Правда, 1990. – Том I.

2. Бердяев Н. А. Философия свободного духа. – М.: Республика, 1994.

3. Николай Сербский святитель. Из окна темницы / пер. д. филол. н., проф. И.А. Чароты. – Минск: Изд-во Св.-Елизавет. монастыря, 2005.